— Давид Артурович, почему вы стали врачом?
— Мне было лет тринадцать, я как обычно собирался в школу. Вызвал лифт. Открываются двери – из лифта на меня падает бьющийся в судорогах человек. Изо рта у него шла пена. На лестничной площадке я был один, сиюминутной подмоги ждать было неоткуда. Пришлось оказывать первую помощь самому. Оказал, как смог: уложил его голову к себе на колено и повернул набок, крепко удерживая, чтобы он не бился о бетонный пол – сделал все, что вспомнил и до чего мог додуматься в тот момент, позвал на помощь. Соседи вызвали скорую, я помог перенести мужчину в его квартиру. Конечно, я очень собой гордился в те дни. Каково же было мое удивление, когда, встретив этого соседа на следующий день, я не услышал никаких слов благодарности! Он просто молча прошел мимо меня. О том, что я помог больному эпилепсией, который попросту ничего не помнил после приступа, я узнал гораздо позднее, когда стал студентом медакадемии. К поступлению меня вдохновил именно этот случай с соседом. Мне понравилось это благородное чувство – когда помогаешь людям. Вот я и решил заниматься этим всю жизнь.

— Вы много лет проработали терапевтом. С какого момента началась ваша карьера
рентгенолога?
— Да, я долго работал терапевтом. Всегда знал, что хирургия – не мое. Выбрал терапию. Мне все нравилось, все устраивало, особенно нравилось общаться с пациентами, собирать анамнез, углубляться…

— Не уставали? Участковые ведь так устают от потока людей…
— Нет, не уставал. Я и по ночам работал – дежурным терапевтом в РКБ. Нередко выходило так, что, отработав вторую смену в поликлинике, шел дежурить на ночь в РКБ, а утром сразу заступал в первую смену в поликлинике. Однажды мне сделали интересное предложение: попробовать себя в профессии врача гемодиализа в филиале частной клиники в Беслане. Я проработал там месяца три, меня все устраивало. Тогда-то мне и поступило предложение от Алана Васильевича. Ему посоветовали меня бывшие коллеги из поликлиники. Алан искал терапевта и невролога для переобучения и последующей работы на МРТ. Предложение меня очень заинтересовало: в те годы аппаратов МРТ в республике не было, людям постоянно приходилось выезжать в другие регионы.

— Когда вы начали переподготовку на рентгенолога, было ощущение, что
погружаетесь в новый неизведанный мир?
— Да, это было чем-то совершенно новым для меня. Работая в поликлинике, рентгенологов я почти не видел, нечасто имел возможность пообщаться с ними. Они ведь почти все
время сидят в темных комнатах, проявляют снимки. К ним так просто не зайдешь – можно испортить снимки, не говоря уже о риске облучения. Но по ходу учебы я «втянулся». Помню, в бытность работы терапевтом в поликлинике, один рентгенолог сказал мне: «В мире нет двух одинаковых рентгеновских снимков». И я в этом убедился,
работая на МРТ.

— Что он имел в виду под этой фразой?
— Объясню на примере. Сегодня к нам обратилась пациентка, очень приветливо поздоровалась со мной. Я уточнил, знакомы ли мы. Оказалось, она ранее уже была на приеме, пару лет назад. Но узнал я ее только в момент, когда увидел снимки. Мне почти всегда достаточно увидеть исследование – и я скажу наверняка, видел я его или нет. Каждое исследование отличается, каждый снимок индивидуален. Мне проще узнать пациента по снимку, чем по внешности. Особенно, если была какая-то патология.

— А часто бывает так, что у вас с коллегами не совпадают взгляды на один и тот же случай?
— Различия допустимы, но принципиальных расхождений быть не должно. Естественно, картина на МРТ может отличаться от картины, которую видит врач интраоперационно. Речь идет, в первую очередь, о травматологах, нейрохирургах.

— Есть истории, которые вам особенно запомнились? Необычные снимки, редкие диагнозы…
— Интересных эпизодов было немало, так сразу и не выберешь. Из недавнего: у моего коллеги была пациентка с полным разрывом передней крестообразной связки. Спустя 8-10
месяцев она пришла ко мне на исследование… а связка цела. Произошло полное восстановление. Мы углубились в вопрос, изучили научные работы, исследования, оказалось, что такое бывает. Такая связка может зажить сама по себе, без операции.

— Это редкий случай?
— Да. Потому-то у пациентки и возникло недоумение: почему один доктор ставит полный разрыв, а другой через короткое время видит норму. Мы все объяснили.

— Выходит, что работа у вас не рутинная, постоянно узнаете что-то новое, постоянно учитесь, «докапываетесь» до истины.
— Мы все время в тонусе, расслабляться некогда. (смеется)

— К вам может прийти человек с проблемой в любой части тела. Рентгенолог должен разбираться во множестве медицинских специальностей, чтобы подтверждать или опровергать диагнозы. Можно сказать, что вы и терапевт, и нефролог, и пульмонолог, и травматолог – всего понемногу?
— Если я однозначно с вами соглашусь, боюсь обидеть своих коллег (смеется). Но да, мы обязательно должны во многом разбираться и непрерывно взаимодействовать с врачами
других специальностей. Это непрерывный процесс обучения. Они учат нас, а мы их. Обмениваемся опытом. Все это должно идти на пользу пациенту. Неоднократно присутствовал на операциях, травматологических, нейрохирургических. Все для того, чтобы перенять опыт других специалистов. При этом я не могу, конечно, заявить, что я – нейрохирург. Я врач-рентгенолог. И я должен знать многое.

— Вы один из первых врачей Клиники МЕГА, стояли у истоков. Какой МЕГА была
тогда, 6 лет назад, и какой стала сейчас?
— Когда я познакомился с Аланом Васильевичем, МЕГА была только в проекте, не было даже фундамента. Я доверился ему, уехал на обучение на полгода в Ростов и Москву. К моему возвращению Алан все устроил, нашел возможность организовать медцентр на территории кожвендиспансера. В самом начале нас, врачей, было двое: я и Кучиев Заур Олегович. МЕГА в ту пору состояла из одного кабинета МРТ и ресепшена. Но очень быстро клиника начала расти в геометрической прогрессии. Появились кабинеты УЗИ, пришли узкие специалисты, МЕГА начала занимать все больше и больше площадей. Сегодня нам здесь уже очень тесно. Скоро будет открытие МЕГИ на Весенней. Допускаю, что и там нам быстро станет тесно (смеется). Шесть лет назад нас было 5 человек, сегодня в Группе компаний МЕГА работает больше 150 человек. Если через 6 лет эта цифра увеличится вдвое, я не удивлюсь.

И тогда, и сейчас, серьезный отбор на право здесь работать. Это касается как врачей, так и среднего и младшего медперсонала, административных сотрудников. Здесь, действительно, собрана команда первоклассных специалистов. Мы не стоим на месте, постоянно развиваемся, постоянно появляется что-то новое. Это не может не радовать.
Мне, как специалисту, очень важно не топтаться на месте, я искренне горжусь концентрацией профессионалов в нашей команде. Знаете, еще когда я был студентом мединститута, у нас на каждой кафедре висела памятная доска с фотографиями врачей и подписью «Они стояли у истоков кафедры». Я всегда с интересом рассматривал черно-белые карточки, читал краткие биографии этих личностей, истории о том, как они основывали кафедры. Чувствовал огромное уважение и восхищение, было ощущение, что прикасаешься к истории. Так вышло, что в Клинике МЕГА я – один из первых докторов. Я воочию наблюдал развитие клиники, на моих глазах творилась история, и я уверен, эту историю когда-нибудь расскажут в книге или даже экранизируют.

— Есть что-то, что в МЕГЕ остается неизменным спустя годы? Что-то, что было и тогда, когда вас было 5 человек, и сейчас, когда сотрудников уже больше 150-ти?
— И шесть лет назад, и сегодня, мы стремимся быть на передовой медицинской сферы Осетии: первый частный МРТ появился в МЕГЕ, первый частный КТ, первый цифровой
рентген…можно перечислять многое, в чем МЕГА была первой, и мне кажется, вот это стремление, оно было свойственно нам и тогда, и сейчас.
И еще тепло в коллективе. Кажется, что в коллективе из пяти человек проще сохранять уважение и доверие, но здорово, что ядро сохранилось, оно начало расширяться. Как
солнце. Оно расширяется, но продолжает согревать.